Даниил Андреев
Золотом луговых убранств
Рай я в мечтах цвечу.
Холодом мировых пространств
Гасит мне Бог свечу.
Гасит мне Бог свечу
Сказок и детских вер;
Если же возлечу
К пристани высших сфер –
Как глубоко внизу
Райский увижу брег,
Радужную синеву
Радостных его рек!
Да, - над Олирной все
Праздничные миры
Зыблются как в росе,
Искрятся как костры;
Но, выше всех пространств,
Чуждые дольних сходств,
Смен или постоянств,
Блещут миры Господств,
Тронов, Властей и Сил –
Миродержавных братств,
Действеннейших светил,
Истеннейших богатств.
Образов не обретёт
Бард или трубадур
Вышним мирам, чей лёт –
В небе метакультур.
Льётся в подобный слой
С дальних созвездий ветр;
Там шестимерный строй,
Двадцатицветный спектр.
Даль мировых пространств
Там для очей не та:
Дух, а не блеск убранств!
Дух, а не пустота!
Эти миры – цепь вех
Ввысь, сквозь эдем – эдем,
Долженствованье всех,
Благословенье всем!
Космос перед тобой
Настежь. Так выбирай:
Где же, который слой
Именовать нам РАЙ?
СОЧЕЛЬНИК
А.А.
Речи смолкли в подъезде.
Все ушли. Мы одни. Мы вдвоём.
Мы живые созвездья
Как в блаженное детство зажжём.
Пахнет воском и бором.
Белизна изразцов горяча,
И над хвойным убором
За свечой расцветает свеча.
И от тёплого тока
Закачались, танцуя, шары –
Там, на ветках, высоко
Вечной сказки цветы и миры.
А на белую скатерть,
На украшенный праздничный стол
Смотрит Светлая Матерь
И мерцает её ореол.
Ей, Небесной Невесте –
Две последних прекрасных свечи:
Да горят они вместе,
Неразлучно и свято в ночи.
Только вместе, о, вместе,
В угасаньи и в том, что за ним...
Божий знак в этой вести
Нам, затерянным, горьким, двоим.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мой стих, с любезным реверансом,
В благополучный дом не вхож:
Чугунных строф не спеть романсом,
Жене не подарить, как брошь.
От лёгких вальсов далеко он,
Затем, что ноша нелегка:
Зажатый змеем Лаокоон
Способен крикнуть только: А!
Кругом частушки, льётся полька,
Но сердце болью залито.
ПРЕДУПРЕЖДАЮ? - Нет, не только.
ЗОВУ НА ПОМОЩЬ? – Нет, не то.
Мой стих о пряже тьмы и света
В узлах всемирного Узла.
ПРИЗЫВ К ПОЗНАНЬЮ – вот что это,
И к осмысленью корня зла.
Задача в том, чтоб разум вещий
Смог отделить Господний дух
От духов мрака – в каждой вещи,
В причинах взлётов и разрух;
Чтоб, прозревая глубь былую
И наших дней глухое тло,
Не петь осанн напропалую
И различать добро и зло.
Пусть Моммзен, Греков, Шпенглер, Нибур,
В трёхмерной данности скользя,
Тебе не скажут: - сделай выбор!
Не крикнут с болью: - вот стезя! –
Как закатился век риторик,
Так меркнет век трехмерных школ:
На смену им – метаисторик
Из дней грядущих подошел.
Неотделимы факты мира
От сил духовности, и слеп,
Кто зрит от магмы до эфира
Лишь трех-координатный склеп.
Мой стих – затем, чтоб запылала
Пред тобой другая глубь.
Ни бриллианта в нем, ни лала.
Он нищ. – Прости и приголубь.
***
Нет, не боюсь языческого лика я:
Шмель, леший, дуб –
Мне любо всё, - и плёс, и чаща тихая,
И я им люб.
Здесь каждый ключ, ручей, болотце, лужица
Журчат мне: пей!
Кричат дрозды, кусты звенят и кружаться,
Хмелит шалфей,
Спешат мне тело – дикие, невинные –
В кольцо замкнуть,
Зеленым соком стебли брызжут длинные
На лоб, на грудь,
Скользят из рук, дрожат от наслаждения,
Льют птичий гам,
Касаясь, льнут, как в страстном сновидении
К вискам, к губам,
Живые листья бьют об плечи тёмные...
В проёмы чащ
Кидают под ноги луга поёмные
Медвяный плащ,
Бросают тело вниз, в благоухание,
Во мхи, в цветы.
И сам не знаешь в общем ликовании:
Где – мир, где – ты.
***
ВОВСЕ НЕ ШУТЯ
И в том уже горе немаленькое,
Что заставляет зима
Всовывать ноги в валенки
И замыкать дома.
Но стыдно и непригоже нам
Прятать стопу весной
Душным футляром кожаным
От ласки земли родной
Не наказала копытами
Благая природа нас,
Чтоб можно было испытывать
Землю – во всякий час;
Чтоб силу её безбрежную
Впивали мы на ходу,
Ступая в лужицы нежные,
На камни иль в борозду.
Швырните ж обувь! Отриньте!..Я
Напомню, что этот завет
Блюдёт премудрая Индия
Четыре тысячи лет;
Хранит народ Индонезии
В обыкновении том
Чарующую поэзию
Бесед с травой и песком;
Смеются потоки синие,
Любовно неся струю
К босым ногам Абиссинии
И в Полинезийском раю.
И миллионы вмяточек
Свидетельствуют на селе
О радости шустрых пяточек
На мягкой русской земле.
Ты – не на чванном Западе.
Свободу – не нам давить.
Моя беспечная заповедь –
Обувь возненавидь!
***
Когда несносен станет гам
И шумных дней воронки жадные,
Ты по уютным городкам
Полюбишь семьи многочадные.
Хозяйка станет занимать
И проведёт через гостиную,
Любовна и проста, как мать,
Приветна ясностью старинною.
Завидев, что явился ты –
Друг батюшки, знакомый дедушки,
Протянут влажные персты
Чуть-чуть робеющие девушки.
К жасминам окна отворяя
Дом тих, гостей солидно слушая,
И ты, приятно говоря.
Купаешься в реке радушия.
Добронадёжней всех «рагу»,
Уж на столе шипит и пышнится
Соседка брату-творогу –
Солнцеподобная яичница.
Ни – острых специй, ни – кислот...
Но скоро пальцы станут липкими
От шестигранных сладких сот,
Лугами пахнущих да липками.
Усядутся невдалеке
Мальчишки в трусиках курносые,
Коричневые, как ил в реке,
Как птичий пух светловолосые.
Вот, мягкостью босых подошв
Дощатый пол уютно щупая,
С реки вернётся молодёжь
С рассказом, гомоном и щукою.
Хозяин, молвив не спеша:
«А вот – на доннике, заметьте-ка!»
Несёт (добрейшая душа!)
Графин пузатый из буфетика.
И медленно, дождём с листа,
Беседа потечёт – естественна,
Как этот городок, проста,
Чистосердечна, благодейственна...
Как будто, воротясь домой,
Лежишь – лицом в траве некошеной...
Как будто обувь, в жгучий зной,
С ног истомлённых к чёрту сброшена.
***
Порхают ли птицы, играют ли дети,
С душою ли друга скрестится душа –
Ты с нами, Ты с ними, невидимый Третий,
Невидимый хмель мирового ковша!
Проносятся звёзды в мерцаньи и пеньи,
Поля запевают и рощи цветут,
И в этом, объемлющем землю, круженьи
Я слышу: Ты рядом, Ты близко – вот тут.
И в солнечной зыби играющих далей,
И в шумном лесу, и в народной толпе
Как будто мельканье крылатых сандалий,
Взбегающих по золочёной тропе.
И если в торжественном богослуженьи
Я слышу про Женственность – тайну Твою,
Невидимых ангельских служб отраженье
В движеньях служителей я узнаю.
Становится чистой любая дорога,
Просвечивает и сквозит вещество...
Вся жизнь – это танец творящего Бога,
А мир – золотая одежда Его.
